Он ухватил меня за плечо, и луна озарила его лицо. В нем не было ни гнева, ни суровости. Лишь изумление и озабоченность.
— Разные, — ответил я. — Вам сначала какую, плохую или хорошую?
— Нет, ну ты сам подумай! — взмолился я. — Судя по тем обрывкам, которые мне удалось обнаружить, до того, как орден был распущен, в империи было по меньшей мере три тысячи амир. Три тысячи хорошо обученных, тяжеловооруженных, богатых людей, мужчин и женщин, аб-со-лют-но преданных «благой цели»! И тут в один прекрасный день церковь объявляет их вне закона, распускает весь их орден и конфискует их собственность.
— А Лоррен распространяется о правильном обращении с книгами. «За корешок берите, за корешок!» — проворчал он, делая хватательные движения обеими руками. — Если я это еще раз услышу, я его самого за корешок возьму, ей-богу!
— Я все-таки думаю, что это освобожденные начала, — сказал он. — Они иногда странные вещи с человеком творят. Вон у нас в прошлой четверти один э'лир напортачил с разделением. Так он почти два оборота не мог ни уснуть, ни взгляд сфокусировать.
— У меня деньги кончились, магистр Килвин. А мне нужны были материалы, которые нельзя взять в хранении.