— Пятьсот семьдесят пятый, — прочитал Евпатерий. — А у вас какое летоисчисление?
Гунимунд стоял неподалеку от меня и тоже смотрел на стадо и пастухов. Он повернулся ко мне, чтобы предложить кое-что интересное, и сразу понял, что у дураков мысли сходятся.
Спорить с ним бесполезно и чревато. Военные действия отменяют многие законы. В случае моего отказа, шхуну могут просто конфисковать на время. Обращаться с ней будут соответственно. Лучше соглашаться. Взамен будут какие-нибудь привилегии, которые с лихвой окупят затраты на эту экспедицию.
Хотя у нас эти цифры назывались арабскими, я знал, что это не так, бывал в арабских странах, там немного другие, будто карикатуры на те, которыми пользуемся мы. А вот, что они финикийские, не знал.
Скилур и Палак без малейших колебаний начали отстреливать тех женщин, которых считали старухами. По их понятиям таковыми были все старше тридцати лет.
Я отдал Буцефала молодому алану, чтобы отвел на пастбище и стреножил там, и сел у костра рядом с Гоаром и Гунимундом, на всякий случай натянув тетиву арбалета и положив под руку колчан с болтами. Остальные бойцы тоже делали вид, что не ждут нападения, но не отходили далеко от назначенного им «номера» в засаде на склонах. Если утигуры все-таки нападут прямо сейчас, наш отряд мгновенно скроется в вишняке и начнет оттуда вести обстрел.