Мои бойцы сразу побежали к шатру, из которого выглянула голова кочевника с безволосым, заспанным лицом и сразу спряталась. Отрыв от родной среды обитания помноженный на безделье — самый короткий путь к деградации. Они даже не подумали сопротивляться. Выходили по одному из шатра, бросали на землю оружие, давали себя обыскать и связать.
Не получается у меня в шестом веке быть пацифистом. Как только перестаешь нападать на других, сразу нападают на тебя. А я привык защищаться.
Копьеносец еле заметно шевелил руками, путаясь развязаться. Я двинул его ногой по руке. Он понял намек и перестал. Голову опустил, не желая встречаться со мной взглядом. Я повернулся к лучнику.
Скилур тоже каким-то образом оказались в числе приглашенных. Звал и меня, но я остался присматривать за арбой. Мало ли, что пьяным придет в голову?! Они ведь победители, удаль прет из всех отверстий. До половины ночи отовсюду раздавались пьяные крики, песни, звон оружия, стоны и плач. Несколько раз пьяные группками и поодиночке прохаживались по базару, но никого не обижали, наоборот, угощали чем-то хмельным, я так и не понял, чем.
Женщины и дети сразу остановились. Мужчины (а мужчины ли?!) начали подгонять их пинками.
Наверное, считать не умеет, поэтому «много» — это следующая цифра после «пять» или «десять».