— Бросайте оружие, иначе умрете! — крикнул я аварам на латыни, греческом и славянском.
Мы вышли из гавани после захода солнца. Я наделся по светлому добраться до бухточки и посмотреть, не бродит ли там оставленная нами скотина? Всех забрать за один раз не смогли, хотя набили полный трюм, и по палубе трудно было протиснуться между баранами. Когда шли к городу, никто не направлялся к стаду со стороны осаждающих. Надеюсь, не раньше обеда обнаружили убитых и не успели собрать стадо, которое должно разбрестись.
Лодка в это время быстро удалялась от берега.
А ничего они не делали, только скакали по степи в сторону своего стойбища. Осталось их десятка полтора. Сорок шесть гуннов валялись на лесной дороге и рядом с ней. Кто-то был еще жив, но аланы тут же перерезали им глотки. Сколько злобного торжества было на аланских лицах! Наверное, так же русские добивали монголо-татар на Куликовом поле.
Херсонцы спустились в ущелье и начали добивать раненых и собирать трофеи. Голые трупы привязывали за одну ногу к лошадиному седлу и по несколько тащили наверх, чтобы сбросить в соседнее ущелье, не такое глубокое. Туда же оттащили и трупы лошадей. Сваленные деревья убрали с тропы, положив их так, чтобы в следующий раз помешали убегать из засады.
Через день он отправился к готам за пенькой и парусиной, привез в трех кибитках. После разгрузки на верфях, продал мне своих волов и открыл лавку на рынке. К тому времени пришел «Альбатрос» с оливковым маслом. Фритигерн получил товар на реализацию по более выгодной для мене цене, чем если бы я продал перекупщикам.