Женщина у костра смотрела на нас так, будто не понимала, что происходит.
— Лучше напасть, пока идет дождь. Мокрая тетива слабее натягивается, — сообщил алан.
Выехал я на дорогу метрах в двухстах позади того места, где шел бой. Обоза не было, ушел без меня. Остались только трупы на обочине, своих и чужих. И еще мои трофеи, поверх которых лежали мои сумка, вещь-мешок, тюк с тканями, щит и копье. Как понимаю, меня рассчитали. Вот так-так! И что мне теперь делать? Правильно ли меня поймут в Херсоне, если вернусь на трофейной арбе? И доеду ли один? Вряд ли. До ночи не успею даже до предыдущей стоянки добраться, а ночью здесь, наверное, намного веселее, чем днем. Зато успею до следующей. Там деревня и пост византийский. Охранники с обоза подтвердят, что я не грабитель. Попробую продать там трофеи и со следующим обозом вернусь в Херсон.
Пока мы ходили, Скилур обменял соль на рулон льняной ткани и два меча. Больше обменивать было нечего. Немного соли я оставил на оплату текущих расходов.
Гунимунд по моей просьбе опять набрал полсотни добровольцев. На этот раз, как он рассказал, желающих было намного больше, чем требовалось. Налет на гуннов, во время которого не потеряли ни одного убитыми и взяли хорошую добычу, в несколько раз превышающую годовой доход пехотинца, сделали меня авторитетным командиром. Никто из добровольцев не знал, куда пойдем. Не думаю, что у тавров есть в городе осведомители, но всё же… Добровольцам сказали, что примерно на неделю и что добыча будет поскромнее. Остальное их не интересовало. В эту эпоху законы охраняли только своих, так что, при нападение на чужих, проблем с собственными властями, как в двадцать первом веке, не могло быть в принципе. Ну, а к смерти своей и чужой относились на удивление наплевательски.
Ну, вот, про волка промолвка, а волк и в хату. Ко мне скакал алан из дозора.