В это время мы проезжали мимо странной белой башни. Я принял ее за часовню.
Алена уже прониклась статусностью отношений в Византийской империи, насмотрелась в Пантикапее, как должна вести себя знатная дама. Ради мысли, что и она такая же, стоит отказаться от готовки и стирки.
— Немой? — кивнув на евнуха, спросил я Агиульфа.
Обратная дорога показалась короче, потому что солнце уже не припекало и часто шли дожди. То ли этот год выдался холодным, то ли климат в шестом веке холоднее, чем в двадцатом и двадцать первом, но погода явно не соответствовала началу сентября.
Я взял сумку и отошел, чтобы не рвать душу. Нашел толстую ветку, срезал ее, обстрогал с нее веточки и укоротил. Из сумки достал бутылочку с акульим жиром, иголку с нитками и чистую рубаху, которая раньше принадлежала убитому разбойниками мужику. У меня не лежало сердце ходить в ней, порвал на бинты.
Он назвал цену на рынке, потому что был заинтересован в высокой. Чем дороже я продам, тем больше он получит налога. Цена была в два с половиной раза выше, чем в Константинополе. Черт с ним, со вторым налогом, заплатим!