Она кивнула головой, и по щекам потекли слезы.
Половину добычи забирал хозяин обоза, остальное делилось по паям между охранниками. Моне было до задницы, как мы поделим, тем более, что в добычу он не верил. Добраться бы туда и обратно целыми и не обобранными.
— Я похож на бедного человека?! — так же высокомерно произнес я.
Я размахнулся удилищем и отправил блесну в полет. Катушка еще не расходилась, поэтому вертелась плохо. Блесна упала всего метрах в десяти от берега. Я начал наматывать бечеву, чтобы перезакинуть, как вдруг почувствовал удар. Подсек, подтащил к берегу. Окунь. На полкило, не меньше. Я сделал кукан из ветки лозы, насадил на него рыбу, опустил ее в воду. Второй заброс был немного дальше. На этот раз я успел поднять блесну со дна и повести к берегу. Опять резкий удар, подсечка — и на кукане щучка побольше окуня. Рыба брала жадно, не успевал забрасывать. Так увлекся, что не заметил, как подошла Алена.
— Флага византийского нет, — ответил грек.
В лагере вдруг стало относительно тихо. Из трех или четырех мест доносился женский плач, но приглушенный — смирившийся, что ли. Утешаю себя мыслью, что гунны пришли сюда захватчиками, и теперь настало им время убираться на территорию будущей Венгрии. Впрочем, аланы тоже захватчики, и славяне, и готы, и скифы… Может быть, кроме росов (или как там они себя тогда называли?!), которые, как показывает генетика, пришли сюда раньше всех вышеперечисленных, сразу после ледникового периода.