— Пусть после обеда придут, — попросил я. — И еще мне нужно снять жилье до весны. Что посоветуешь?
— Они наши слуги, — сразу став высокомерным, заявил тюрок.
Обглодав ребро, посмотрел по сторонам в поисках урны. Здесь такой роскоши не было, швыряли мусор на мостовую. Зато увидел внимательный голодный собачий взгляд. Пес был крупный, почти с овчарку, но беспородный, с обвисшими верхушками ушей, светло-коричневой шерстью на спине и боках и белой на груди и животе. Шерсть грязная, в колтунах. Худой до такой степени, что ребра видны. Видать, бесхозный. Я подозвал его международным собачьим призывом, втянув воздух между сжатыми губами. Получается свистяще-чмокающий звук, на который собаки реагируют моментально. Я научился ему у деда по матери, который был охотником и очень любил собак. И меня любил. У него были только дочки, а я — его первый внук. Он умер, когда мне было всего девять, но я до сих помню его, помню всё, чему он меня учил. А успел научить многому, в том числе, любить животных, особенно собак и женщин.
— Зато получил бы участок земли, — сказал я.
— Еще не всех, — ответил я. — Но здесь их больше не будет. Теперь рудник принадлежит мне.
— И вот еще что, — сразу насупившись, начал тавр. — Охранять нас кто будет? Мои люди работают, им некогда. Да и вояки они никудышные, иначе бы здесь не сидели.