Гибралтар прошли ночью. Если бы я был пиратом, то устроил бы где-нибудь здесь базу. Сильной морской державы в этой части Средиземного моря пока нет, порядок поддерживать некому. Дул очень свежий юго-восточный ветер, который гнал нас со скоростью узлов девять, если не больше. Шхуна, слегка накренившись на правый борт, летела по невысоким волнам, освещенным круглой, полной луной, такой яркой, что видно было почти, как днем. Мы держались на одинаковом расстоянии от обоих берегов. Если нас и заметят, то перехватить не успеют.
— У нас теперь в магазине виски получше этого продают! — то ли похвастался, то ли упрекнул один таможенник.
Скилур прокашлялся, выплюнув сгусток крови.
— Стойбище в балке или на открытом месте? — спросил я.
Шли с зарифленными триселями и штормовым стакселем, наматывая не меньше семи узлов. Потом ветер поутих до пяти баллов, поставили все паруса. Курсом бакштаг шхуна стала нестись со скоростью не меньше десяти-одиннадцати узлов. Точно сказать не могу, измерить было нечем. «Альбатрос» нравился мне всё больше и больше. Он действительно летел по волнам, разрезая их форштевнем и поднимая фонтаны брызг. Нет ничего приятнее сердцу моряка, чем парусник, который при попутном ветре на всех парусах рассекает море.