— Я гепид Сафрак, — гордо произнес мой тренер.
Возле ворот шел бой. Сотни две ромеев стояли фалангой глубиной в четыре шеренги, ощетинившись копьями, преграждая путь к воротам. Перед ними вертелось несколько конных тюрок, которые стреляли из луков. В утренних сумерках они казались тенями. Я застрелил ближнего. Еще несколько человек сбили мои лучники. Остальные сразу отступили, спрятались от нас за дома, но обстреливать фалангу не перестали.
Алена чувствовала, что ночь прошла напряжно для меня. Догадывалась по трофеям, с чем это было связано, однако ничего не спрашивала. В сумках нашли из ценного тонкий золотой браслет в виде змеи и немного золотых и серебряных монет. Браслет подарил Алене, монеты предложил разделить, когда до конца разберемся со стадом, а всё остальное отдал готам и скифам. В постели набросился на жену, будто после годовой разлуки. Кончу, отдохну немного и опять лезу на нее. Запах крови врага — самый лучший афродизиак. Алена быстро взяла свое, а дальше только помогала мне и поглаживала рукой, будто успокаивала. Ее поглаживание я потом чувствовал и сквозь сон. Хорошая жена впитывает твою слабость, чтобы стать женственнее и сделать тебя мужественнее.
— И еще потребуется помощь твоих друзей аланов. Само собой, им заплатят, как конфедератам. Сколько у них бойцов?
Набрав морской воды, шхуна осела глубже, стала менее чувствительна к ударам волн, зато они легче перекатывались через фальшборт, заливая нас все сильнее и сильнее. Все валились с ног от усталости и холода. Держались только на вине, благо было его много. Пока много. Вигила, который достал из трюма очередную амфору, доложил, что там сильно воняет вином и всё мокрое. Наверное, разбились несколько амфор. Черт с ним, с вином! Главное выбраться из этой свистопляски. Когда-нибудь она должна закончиться. Ничто в этом мире не бывает вечным, даже неприятности.
Грек, увидев, что монета медная, скривился. Видимо, ожидал по золотому за каждое сказанное слово. Ведь он, такой умный и ученый, вещал диким варварам. Меня удивило количество халявщиков на улицах столицы. Складывалось впечатление, что здесь работают только рабы, а ее жители считают более приличным попрошайничать, мошенничать или просто ничего не делать.