— Это еще что такое? — спросил Сергей Борисович, когда звон в ушах немного утих.
— Тут во второй квартире кровищи как на мясокомбинате. Кого-то зарубили, а потом волокли через все комнаты. И, похоже, не одного.
А потом воцарилась тишина. Теперь не отвечал даже робот.
Данилов был на пределе. Его хватило только на то, чтобы снова дотащиться до постели и рухнуть в нее камнем. У него не было сил даже горевать, только уткнуться лицом в волглую, начинавшую оттаивать подушку и завыть, слабо и глухо, проклиная все. Но даже для проклятий нужна энергия, а он исчерпал себя до дна. Силы покинули его, и он незаметно уснул или потерял сознание — грань между этими состояниями для него давно стерлась.
Его уже оттесняли в сторону новоприбывшие, и он поспешил уйти. Нечего мешать человеку работать. Дорабатывать. Делать то последнее, что он может сделать для людей, прежде чем все потеряет смысл.
Случайно или нет, но его глаза снова встретились с ее глазами. Еще недавно лишенные выражения, они обдали девушку волной дикой злобы. В этот момент Чернышева наконец вспомнила, у кого встречала такой взгляд, пустой и одновременно ненавидящий. У бешеной собаки, которая как-то раз забралась к ним на дачу через дыру в заборе.