Тоненькая и большеглазая валлийка — супруга моего «малютки» — оказалась удивительно милой девушкой. Она понравилась мне с первого взгляда и своей скромностью, и своей неожиданной ученостью, и любовью к Роберу, естественно. Конечно, ей не хватало изящества манер и всего того, что непременно приобрела бы, вырасти она при настоящем дворе, но… Поверьте, это даже было к лучшему. Манерам научиться можно и в семнадцать, а вот сохранить в себе искренность, поварившись в котле придворных интриг — вряд ли. Сама я в последние годы кривила душой ежечасно — из-за того, что так принято, из-за страха перед мужем и свекровью, да и от скуки или ради собственного развлечения. А здесь, прикрываясь чужим именем, я впервые разрешила себе быть самой собой, как дома, в Памплоне, и зажила настоящей жизнью. И — удивительное дело! — одновременно сама уже почти верила в то, что незнакомый мне человек, перед которым так преклонялись окружающие, и мне не совсем чужой. Этот неведомый проходимец и у меня почему-то с каждым днем вызывал все более теплые чувства, так что я и сама удивлялась. И даже беспокоилась, я не разрушаться ли эти чары с появлением, собственно, самого самозванца… Но пока у меня хватало и других проблем.