– …Ты сказал что Тут, у овцебыков такая шерсть, что хрен прожалишь…Значит ты где-то видел других, у которых такой шерсти нету…Так где? – Дедушка Леокай прожигал меня своим фирменным, лазерно-прицельным взглядом.
Аиотеекская каша, (как мы стали называть это зерно), по словам моих "специалистов", – особо капризной не была…Если все время держать ее в воде, то обязательно чего-нибудь да вырастет. Даже если просто поливать постоянно, как делала это Улоскат позапрошлым летом, и то урожай будет обеспечен.
Сеанс злоботерапии помог, сил прибавилось, а в глазах появилось нужное выражение. Лга*нхи настаивать дальше не стал, хотя в его взоре и продолжало читаться сомнение. А когда я направился к все еще стоящим рыхлой толпой забритым, – он направился со мной, зачем-то высвистав с собой Мнау*гхо и Тог*оксу, видать думая что моего авторитета тут не хватит, и надо будет подкрепить его как своим лично, так и общеирокезским.
…Итак, – пункт первый. – Я не врал…, ну или почти не врал Эуотоосику. – Самую большую свою надежду я возлагаю на забритые оикия. – Насколько я могу помнить особенности аиотеекского быта по собственным воспоминаниям, – как раз на долю забритых, выпадают наибольшие трудности и лишения. А питаются они как правило, объедками с барского стола. Так что после не слишком, (я надеюсь на это), сытого визита в северные степи, – забритые должны испытывать к аиотеекам не самые нежные чувства.
Зато и раны, которые может нанести мышь хищнику, – действительно серьезными, бывают крайне редко…Да фактически никогда! А вот олень, не говоря уж о лосе, своими крепкими копытами может весьма основательно попортить волку жизнь. А даже малейшая рана, в условиях когда единственная доступные средства медицины это твой собственный язык, и инстинкт, заставляющий поедать какие-то травки, – может стать смертным приговором.