В коллиматорном прицеле моего автомата белое пятно все росло и, присмотревшись, я опустил оружие и привстал от удивления. В наступающих сумерках я смог рассмотреть, как мимо нас, метрах в сорока, шаркая ногами плелась маленькая девочка лет двух-трех, которая всхлипывала и, увидев нас с Ненашевым, остановилась и, хлопая своими глазенками, испуганно смотрела на людей с оружием. Ребенок был одет в какую-то грязно-белую рубашонку, покрытую пятнами сажи. В саже было и лицо, и белесые волосы, и руки ребенка и даже какая-то самодельная кукла, которую она преданно прижимала к груди. К моему несказанному удивлению, не смотря на время года, она была одета только в одну длинную рубашку, почти до щиколоток, и какие-то не по размеру большие толи калоши, то ли обрезанные валенки из войлока. От холода ее трясло и не смотря на грязь и потеки слез на грязном личике, ее бледность и почти синие губы, говори о сильном переохлаждении ребенка.