— Зато безопаснее, — буркнул хозяин дома. — Крестьяне хоть не стреляют.
Теперь смешно вспоминать, а тогда шел, и ноги подгибались. Его ведь колдунами с детства пугали и велели держаться от них подальше. Он, правда, и сам теперь нежить, но кровь сосать — дело понятное и в чем-то привычное. Комары же сосут, и никто их не боится. Питаются они так. Коровы травой, волки мясом, а вампиры кровью голод утоляют. Чернокнижники же сами, добровольно с Морваном договор подписывают, на себя и на потомков своих темную судьбу принимают. То есть мэтр Хастин ему тогда не простым слугой Тьмы казался, а кем-то матерым, настоящим концентратом зла. И ждал он судьбы наихудшей, особенно когда чародейски поднятых мертвяков увидел. Тех, что мэтру полы моют и прочую уборку делают.
Повинуясь невнятному чутью, действуя не столько осознанно, сколько на инстинктах, Селеста внешне медленно заскользила из тени в тень. Фактически впав в транс, она сейчас была беззащитна и в случае нападения первые мгновения могла надеяться только на спутников. И телохранитель, и Хастин прекрасно это понимали. Обменявшись встревоженными взглядами, они встали по бокам от госпожи, надеясь прикрыть ее в случае атаки. Латам шел чуть впереди, обнажив клинок; сдвинувшийся назад колдун наплевал на возможные последствия и вытащил из кармана связку амулетов. Активировать их пока что не стал, опасаясь помешать госпоже, но приготовиться приготовился.
— Не знаю, — просипел смотрящий за одним из беднейших районов порта. — Они просто вербуют людей. Поят, подкармливают, денег дают иногда немного. Обещают хабар хороший, если за ними в нужное время пойдут.
— Или просто забыли. Будем надеяться на вечный снобизм столичных жителей по отношению к провинциалам. Возможно, они полагают, что, уничтожив меня и мой ближний круг, то есть сильнейших восставших, с остальными справятся проще.
— Насколько мне известно, да. — Латам на подносе подал Селесте бокал и, только дождавшись, пока она пригубит напиток, уселся рядом. — Иначе с чего бы Лаару суетиться и выпроваживать меня из здания?