– А вот тут поподробнее, – попросил я. – Расскажите все, что знаете об этом Млфурии и его прихлебателях со всеми их хищными игрушками. Все равно нам обоим тут ждать, пока вашу вампиршу не приведут.
– Чтобы прятаться в подвале до следующей ночи и не сойти с ума, вполне достаточно, – ответила ему девушка, осторожно приподнимая защищающую ее от солнца искусственную кожу. Негативной реакции не последовало, видимо, барьер из товарищей оказался достаточно надежен. – Но если предстоит бегать днем, да еще и драться, того, чем пожертвовал ты, без риска ослабеть, может и не хватить. Ведь чем больше такие, как мы, устают, тем сильнее растет их голод.
Мы развернулись на голос и так и застыли, сраженные открывшимся зрелищем. Толстый колобок, низкорослый даже по здешним меркам, облаченный в некое подобие халата, судя по виду человеческого роду-племени, тащил волоком за собой двух рослых стражников, вцепившихся ему в руки, несмотря на их отчаянные попытки сопротивления. Под правым глазом хозяина сдаваемой в аренду жилплощади, ну а кто еще это мог быть, виднелась здоровенная ссадина, грозящая позже перейти в шикарнейший фингал. Но меры физического воздействия не оказывали на разъяренного вторжением собственника ни малейшего эффекта. Он, впавший в некое подобие состояния берсеркера, просто не обращал на них внимания, и даже смерть, похоже, не сумела бы остановить жаждущего выдворения незваных гостей владельца доходного дома сразу.
– Едва ли высших вампиров так просто убить, – со скепсисом заметил Айрон Принмут. – Иначе за их головы и сердца, обязательно идущие в одном комплекте, не платили бы от пятидесяти до трехсот золотых! Даже для меня это не такая уж и маленькая сумма, а людей богаче в стране можно если и не по пальцам пересчитать, так в лицо запомнить без малейших проблем.
– Зато больше нет никаких сомнений в том, что будет война, – заметил шепотом Филарим. – Да собственно, чего это я? Она, оказывается, уже идет!
– Ч-ч-чего? – Новость оказалась такой, что от неожиданности моя речь, пожалуй, стала малопонятна окружающим, хорошо хоть, вопрос удалось произнести не на русском языке, а ведь от удивления мог и он прорезаться наружу.