– Вот это уже мне известно гораздо лучше, – заметил я, припомнив, какой тотальный дефицит наемников, исчезнувших непонятно куда, наблюдался в Ироле.
– Ни малейшей, – согласно подтвердил Ксен, беря родственницу на плечо. – Хотя мелкая и так-то не тяжелая, просто неудобная.
– Я не… – попытался возразить ей несчастный, белея еще больше и сравниваясь по цвету с белым снегом. – Никогда и ни за что! Никому! Ну, вы ж меня знаете!
Хрустальный шар оголовья, одним своим прикосновением способный разорвать лист железа, замер недалеко от подбородка волшебника. Судя по тому, как тот побледнел, о свойствах артефакта покойного главы академии волшебства ему было хорошо известно, или, возможно, одно лишь наличие подобного предмета в руках у оппонента являлось достаточным поводом для паники.
– Гном, соглашающийся на определенный ритуал, превращающий его в подобное оружие, на самом деле умирает действительно не до конца, обретая если и не бессмертие, так некое извращенное его подобие, – продолжал рассказывать демонолог. – Его сущность и тело оказываются поглощены Млфурием, но… не полностью. Он становится инструментом в руках носителя, и хозяин получившегося предмета, чтобы пользоваться его способностями, прямо зависящими от исходного материала, должен его подкармливать. Собой или другими. В результате тот, кто подвергся подобной трансформе, поглощает жизненную энергию из пожранной плоти, а из него ее, в свою очередь, тянет сам хозяин темноты и тишины.
Но стоило сделать всего один шаг вовнутрь, как дверь захлопнулась со звуком, больше напоминающим пушечный выстрел, воздух огласил звучный удар гонга, идущий, казалось, отовсюду, а стоящий рядом мужчина вдруг встал в странную позу, согнув руки и ноги в нескольких местах, где человеческой физиологией вообще-то суставов не предусмотрено.