– Выходит, признали нас наши воины, – широко раскрыв глаза, с придыханием сказал Тод.
– Что, сын мой, не ожидал от простого десятника таких речей? Оно и верно – если ты десятник, то хоть десять ряс нацепи на тебя, десятником и останешься. Многие воины, посвятившие свою жизнь служению Господу, так по сути воинами и остаются – их направляют в боевые отряды инквизиции. Я три года учился в духовной семинарии, прежде чем мне позволили пройти постриг, – другим хватает и года, правда, только тем, кто не выказал способностей к учебе. Меня же после семинарии еще направили в монастырь Святого Бенедикта, где я проходил особое обучение. Так что нет ничего удивительного в том, что я могу и простым приходским священником службу провести, и быть походным священником: как раз к этому-то меня и готовили с особым тщанием. Удовлетворил я твое любопытство, сын мой?
– Да, именно так все и было, ваше высокопреосвященство. – Андрей стоял посредине комнаты в доме коменданта, который оккупировал, вот небывальщина, выездной трибунал инквизиции под председательством архиепископа Саутгемптонского, главы инквизиции в этом маркграфстве. Зрелище в пограничье практически нереальное. Ложь с языка срывалась легко, словно истинная правда, тем более что он был уверен: встань перед выбором падре – он поступил бы именно так. Слишком много жизней зависело от их действий, и слишком мало шансов было выжить, чтобы принести «скверну» к людям. Падре Томас хотя и был инквизитором, но являлся настоящим священником и слугой Господа. Поначалу воспринятый Андреем как фанатик, он оказался просто искренне верующим человеком.
– У вас есть какие-либо предложения или вы просто хотите укорить меня?
– Они станут арендаторами сэра Мартина и его вассалами.
– Пусть остальные гуляют. До полуночи осталось не больше двух часов, в полночь комендант обещал объявить общий отбой, он же, как я понял, человек слова, а завтра с рассветом ты отправишься в патрулирование. Так что поговорить нам нужно, и немедленно. Я не могу сидеть здесь неделю, пока ты вернешься.