Разве он не верит? Но ведь любой вере есть предел, как и любым возможностям… Разве можно тащить в бой женщин? Это — как калек, тяжело раненых, почти убитых. Это — как тени боевых друзей за плечами. Пожалеть — да. Отблагодарить. Запретить презирать, запретить проклинать, запретить брезговать… Но тащить в бой?
— Рэнку пребывает в Обители Цветов и Молний, — сказал Ча, и его глаза влажно блеснули. — Он оставил мир по доброй воле, с помощью женщины, которой доверял, как сестре… потому что ему было невыносимо вернуться домой. Мы развеяли его пепел в расцветающем саду — и Анну поклялся, что никогда не позволит так унижать человека, наделённого высокой душой, а Львята Льва плакали и жгли бумажные цветы. Мне жаль, Учитель — но Лянчин причинил Рэнку столько боли, что он предпочёл навеки остаться в Кши-На.
— То есть, каждый из них хочет, чтобы его дети родились не от рабыни, а от подруги, — говорит Ар-Нель.
Ча подошёл поближе, глядя на Бэру снизу вверх — и его взгляд показался Бэру чистым и прямым, как взгляд синих неофитов.
— Что вы, Уважаемый Господин, великолепный Львёнок! Я боюсь, что вас ввели в заблуждение. Мои друзья, прекрасные Львята Льва, учили меня богословию на лянчинский лад — и я вижу, что почтенный служитель Творца судит о Юношах по себе, а не по Небесной истине.
Просто — люди Синего Дракона стоят и ждут, что будет. Ждут момента или приказа вступить в бой — свежие силы Льва Львов, и, как говорят, лучшие бойцы Лянчина. И самые беспощадные.