— Ри-Ё, поговори с Кирри, пожалуйста, — сказал Учитель. — У него было не так уж много собеседников за последние годы.
— Завтра посмотрите, дорогой мой, — говорит Ар-Нель, улыбаясь. — Вероятно, они потешные.
— Нгишечки — прелесть, — говорит он. — Умнички. Кто бы мог подумать, что зайка из кочевого племени, ну буквально архаичный строй, считай — каменный век, за три с небольшим года станет моим лаборантом фактически?! И смотреть на него — одно удовольствие. Ну картинка же. Недаром на него лянчинцы глаз положили — это его лянчинцы просветили, что он хорошенький.
— Не советую, — замечает Ар-Нель. — Не знаю, отчего мир настолько несправедлив, но почему-то всегда случается так: не затхлый тюфяк перенимает у плаща запах северных лилий, а плащ начинает пахнуть затхлым тюфяком.
— Позвольте сказать это лично вам, Учитель, — сказал Ча с виноватой миной, указав взглядом на бойцов. — Беседа принимает слишком личный характер.
Взять беззащитного без боя — грех, о котором молчат Наставники. Похоже, настал момент, когда чужие муки отольются — всем мучителям, даже раскаявшимся, как Анну и его люди. Промыслом Творца. Муками совести. Муками потерь.