Мне это снится. У капитана — солнечный удар. Ночью.
— Ночная стража у ворот, — сказал Анну. — С полсотни? Больше?
— Я не дрался, — сказал Кирри, которого кинуло в жар.
— Рабыня — моя, — сказал он еле слышно, сжимая кулаки. — Моя рабыня, ясно! А моя рабыня, мой меч, мой верблюд и моя честь будут при мне, что бы чангранский слизняк на это счёт не болтал.
— Вы ещё не поняли, что с ними не так, с северянками? Отчего — красота? Всё просто. Они убили страх. Вот Кору, вот рабыня Львёнка Льва — в них нет страха, вот и красота. Вот и сила. У рабынь войны — откуда красота? Они — храбрые солдаты, метаморфоза — после боя. А не гуо, — Анну мечтательно улыбается. — Мы объявили войну страху. Нам — брать красивейших женщин… если сумеем получить бесстрашных.
При свете он выглядел менее нечистой силой, чем ночью — но всё равно, если бы Ри-Ё, как лянчинцы, верил в пустынных демонов, сходу решил бы: вот, оно самое и есть. Нодди — настоящая дикарка, а этот — поддельный.