Я успеваю заметить, что Ри-Ё рубится с красавчиком, и они сворачивают стойку навеса. Девочка на ломаном лянчинском просит: «Поставить меня, человек! Поставить Хинки-Кью на земля!» — но я бегу с ней к ювелирным рядам, где почти безлюдно, почему-то думая не об опасности, а о птичьей невесомости её тела. Юу вспарывает щёку и шею какому-то набежавшему верзиле, так и не успевшему перезарядить пистолет — и хромая еретичка лупит бесплотного работорговца откуда-то выдернутым колом, ломая ему протянутые руки — кто-то дико кричит, кто-то стреляет — и волчица-лянчинка с северной косой падает на колени, схватившись за грудь, а её подруга сносит голову стрелку — точно и легко, как с манекена — кровь фонтаном…