Могло ли чьё-то недоброжелательство хоть чему-то помешать в таком счастливом случае?
Зато Анну не мог не заметить: Ар-Нель с ним в походе. Не с Ником, не с Юу и не с Дин-Ли. Его вороной — с жеребчиком Анну бок о бок. Дипломат? Не с Эткуру, не с Элсу. Ну-ну.
Или надо идти в Лянчин? Ах, если бы Кирри ещё не поумнел за эти три года и не понял с беспредельной ясностью, что в Лянчине его участь будет ещё плачевнее! Здесь дикарь и там дикарь — но здесь, по крайней мере, не рабыня…
— Анну бы не казнил, — Винору отвёл взгляд.
— Кирька меня любит, я уверен, — говорит Илья упавшим голосом.
Его мечтой было духовное родство всех, верующих в Творца. Линору хотел расширить границы братского союза под синим знаменем с белой звездой, Лянчин был его наваждением и мечтой, виделся общим домом родичей — а лянчинцы за сто лет так и не стали братьями. Урахна, Чойгур, Данхорет — все эти почтенные города Чанграну не братья, а обрезанные рабы. Аязёт — даже не раб, Аязёт — раненая рабыня, изломанная, строптивая и больная. Лянчином правит Прайд — Лянчином правит страх. Армия всё больше, страх — всё сильнее, братская любовь забыта, духовное родство — опошленные слова. Творец наш смотрит с небес, как кровь стекает в золотую чашу…