В дверь деликатно постучали. Адъютант сам открыл и впустил человека в гимнастерке.
Дом, где жил Антон, выглядел небогато, сам он числился «совслужащим», так что опасность попасть в заложники ему не грозила. Винить в случившемся он мог только собственную идиотскую неосторожность. И невезение.
– Поет соловьем. – Добродушная улыбка исчезла, Патрикеев поглядел на Петра Кирилловича озабоченно и, пожалуй, тревожно. – Беда в том, что песни эти устарели, проку от них мало. Кого он знает, тех мы уже того…
Бабка подняла клюку и ткнула ею вперед и вверх – показалось, что прямо на Антона.
– Конечно. Но не сейчас. Вы знаете, какой сегодня день. Я волнуюсь.
– А вы… А вы считайте, что я за это отвесил вам пощечину!