Скрип-скрип, скрип-скрип. И чем дальше он отбегал от железнодорожных путей, тем на душе делалось свободней, радостней.
Ответили ему коротко и, кажется, нелюбезно – у Рогачова дернулся рот, голос заклацал, будто винтовочный затвор.
ЧЕЛОВЕКА МОЖНО НАЗВАТЬ АРИСТОНОМОМ, ЕСЛИ ОН СТРЕМИТСЯ К РАЗВИТИЮ, ОБЛАДАЕТ САМОУВАЖЕНИЕМ, ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ, ВЫДЕРЖКОЙ И МУЖЕСТВОМ, ПРИ ЭТОМ ОТНОСЯСЬ К ДРУГИМ ЛЮДЯМ С УВАЖЕНИЕМ И ЭМПАТИЕЙ.
– У вас бритва, у них винтовки и пистолеты. И, главное, что будет дальше? – спросил Николай Христофорович, испытующе рассматривая воинственного полковника.
У Корабельного спуска вагоновожатый тренькнул, замедляя ход перед остановкой. На ней ждало что-то очень уж много людей. Антон рассеянно посмотрел на них и удивился. Впереди обмахивался шляпой полковник Патрикеев, очень элегантный в штатском костюме. Он радостно улыбался, глядя в вагон. Антон вежливо улыбнулся в ответ, но вдруг понял, что улыбка Аркадия Константиновича адресована не ему, а мужчине в кепи, который сидел на передней скамье.
– Колите! Просто в мышцу, это же просто! – Шницлер кивнул на руку пациента, пристегнутую к дуге.