И что-то в Антоне наконец проснулось. Какая-то злая, темная сила поднялась изнутри, заставила оттолкнуть полную голую руку.
– Это он с вами сахарный. А видели бы вы, как они себя с арестованными ведут…
Тишина такая, что слышно, как палец ведет по листку, выискивая подчеркнутую фамилию.
– Тебя как звать? Вроде рожа знакомая. В штабе, что ль?
Еще пару минут тишины – и будем на шляху, думал Филипп, грызя кулак.
Из дальнего конца конвоир вел лысоватого толстячка в очках и приличной костюмной паре, но без галстука и воротничка. Он вытирал багровый лоб платком.