Любопытный субъект. Антон даже перестал оглядываться на гостиную.
– Жду полковника Патрикеева. Он будет с минуты на минуту, – объяснил он паузу.
В такой ярости Антон видел профессора лишь однажды – когда директор клиники отказался потратить десять тысяч франков (действительно неслыханную сумму) на американский операционный стол новейшей конструкции.
И что же? Ежеминутный страх смерти исчез, иди куда хочешь, спи сколько хочешь, и даже ватер-клозет работает (рукастый Шмаков изобрел, невзирая на отсутствие канализации: удобный стульчак, под ним ведро с заслонкой, по наполнении вынимается и выносится). Но таким несчастным Антон не чувствовал себя и на Шпалерной. Там при всем ужасе положения была и надежда: вдруг спасешься, вдруг освободят? А когда уже спасен и освобожден, надеяться больше не на что.
Антону хотелось, чтоб Петр Кириллович больше не говорил таким скрежещущим голосом.
– Это была нижняя точка падения. – Петр Кириллович опустил глаза, и Антону стало легче на него смотреть. – Если в те мартовские дни я не застрелился… – Сухо кашлянул – и только. – Если я не застрелился, то лишь потому, что чувствовал ответственность за моих сотрудников. – Кивок в сторону двери. – Я должен был их как-то устроить в эмиграции, на последние еще остававшиеся деньги.