– А чего здесь-то? Света мало. – Антон огляделся. В сарае, сидя на корточках, курила неулыбчивая Самохина, зачем-то укутанная по самую шею в одеяло. На земле, тоже непонятно для какой надобности, лежал расстеленный тюфяк. – Пойдем наружу.
– Отвести в подвал и шлепнуть, – сказал Панкрат помощнику. – Приказ пусть подготовят. Развесить здесь и по всем райотделам. Чтоб другим неповадно было.
Потускнело хорошее настроение от всегдашней обиды.
«Искра добра», то есть внутренний этический камертон, заставляющий нас измерять каждый поступок по шкале Добра и Зла (равно как и само представление о Добре и Зле), и является, по Канту, присутствием Бога в нашей душе.
Во-первых, добиться передачи правительству зарубежного имущества и авуаров Российской империи. Для этого требовалось взять на себя ответственность за внешний долг, прежде всего французский. Там миллионы семей разорились на русском займе, и Россия стала для французов бранным словом. Признание долга сразу изменило бы отношение европейцев к новому государству. При этом никто, разумеется, не ждал бы немедленной оплаты по счетам. Таврия, одна из пятидесяти губерний старой России, могла бы начать выплату своей доли, двух процентов долга, пообещав вернуть остальное после мирной победы над коммунизмом.
– Заходь, я снаружи останусь. – Бляхин подмигнул. – Да не жмись ты.