Морозов зыркнул на ювелира, который все время молчал и жался к купцу, как миноноска к линкору (по образному сравнению Благово), и тот полез в портфель…
Буффало поглядел на него, сложил свою цепь, как было велено, и с удвоенной энергией навалился на нее. Однако у него снова ничего не получилось. Тогда Лыков двумя мощными рывками оторвал и его кандалы. Сложил обрывок цепи вдвое и получилось оружие.
Вдруг все стихло, только звенели выброшенные экстрактором гильзы да в двери, невидимый за дымом, кто-то выл. Лыков отбросил пустой револьвер и выпрыгнул, как тогда у Гаммеля, по телам наружу, готовый перебить всех уцелевших голыми руками. Но уцелевших не было. Всюду на полу лежали люди в сером, кто-то со стоном выползал в сени, оставляя за собой кровавый след, с улицы слышался удаляющийся топот. Драться было не с кем.
— Это лишнее. Просто стойте в стороне, раз уж пришли. Главное, ничего не делайте, только помешаете.
— Отец! Отец родной, ты там? Ты жив? Подай голос!
— Больно неказист, — усмехнулся Буффало, пожимая протянутую руку — Я-то думал, он вроде Каланчи.