Алексей встал аккурат между флачных башен, приосанился (хоть и был в статском), окинул взглядом величественную картину самого большого в мире торга.
Граф осекся, задумался. Упоминание о газетчиках особенно его не обрадовало.
— Этот готов! Еще будут? Эй! Мне еще кого ж дать?
— Никак нет. Доктор Милотворжский осмотрел тело, засвидетельствовал смерть от несчастного случая, и мы снесли покойника в… как его? Морг. Телеграмму еще отбили жене в Городец.
На шум из угла, с лежанки вскочили два рослых заспанных парня, но сделать ничего не успели. Алексей схватил их за глотки, поднял на пару вершков над полом, как котят, и крепко стукнул головами. Парни, не сумев даже толком проснуться, обмякли, Лыков бросил их в угол и повернулся к третьему хлысту, который стоял без движения. Ага! Игнат собственной персоной, понял он сразу, а стоит недвижим потому, что Буффало нацелил ему в лоб свой «ремингтон». И только ждет повода, чтобы выстрелить…
— Сам подготовлю, — отмахнулся Здобнов. — Что думаете, господа? Купец он или так, водки попить приехал, да арфисток пощупать?