Слегка присев, он стал опасливо озираться по сторонам и вслушиваться в окружающие его камыши. Его обострившийся слух различил кряканье утки, что подтверждало его догадку о наличии здесь дичи, шум ветра в камышах, шорох жестких, с острыми краями листьев, слабое журчание воды, струящейся между стеблями камыша, легкое похлопывание на ветру парусины, но он не слышал ни характерных звуков, издаваемых животными, ни шагов, ни голосов, ни поскрипа упряжи – ничего из того, что характерно для устроенного лагеря. Все говорило о том, что здесь нет ни единой живой души. Только повозка. Нет, не только. Повозка была не одна, так как чуть дальше, а вернее, сразу за ней он рассмотрел другую, а потом и третью. Но вот только никого рядом с ними не было.