«Не дойду, — отвлечённо, как не о себе подумал Семён. — Тут мне и лежать…»
С бусы лодку спустили, приняли соль. Пленников татаре погнали за останними мешками. Шли потные и злые, облепленные слепнями. По черням бродить — это не блины на Масленую отведывать. Устали мужики, устали и татаре. Камышами идучи, широко растянулись, потеряли друг друга из виду. Да и глаза натрудились за пленниками надзирать.
В ужасе бросаются с дороги встречные, не жалея арбы, сворачивают в ухабы и придорожные ямы, а когда вихрь проносится мимо, долго стоят, глядя вслед, благословляя Аллаха за вторично дарованную жизнь и не думая об убогом крестьянском товаре, вываленном в пыль или разбитом на камнях.
Задолго до рассвета охотничья кавалькада была готова в путь. Тупомордые сансуны рвались с поводков, охотничьи гепарды игрались, звеня цепями, в предвкушении минуты, когда им дадут свободу. Доезжачие несли тяжёлые копья, какими удобно осаживать медведя и добивать кабана. Сокольничьи сберегали на руках беркутов, кречетов и орлов, которым сегодня не предвиделось работы. Множество обедневших тархунов и узденей в полном боевом облачении составляли ближайшее окружение шемхала. Охота есть истинно царская забава и замена войне в мирное время. Хрипло ревели сурнай-карнаи, охотники горячили скакунов, всякий старался выделиться и показать себя.
— Отойди, окаянный, а то зашибу, неловко будет.
— Сабелька сера, а рубит бело, — товом знатока сказал Ус. — И рубке там обучился?