Пошатываясь, я прошел через двор и вышел на улицу.
Доев, Кавабата отодвинул чашку и повернулся к Сердюку.
– Ну как, – сказал я. – Как что. Красота – это совершеннейшая объективация воли на высшей ступени ее познаваемости.
Не знаю, сколько времени я провел наедине с совестью, – в какой-то момент мое внимание привлек монотонный голос Тимура Тимуровича.
– То есть ты хочешь сказать, что реальным его делает некая субстанция, из которой он состоит?
– Пойдемте отсюда, – сказал Юнгерн, – в конце концов, мы хотели навестить моих ребят.