— Очень интересно, — сказал я. — И, не сомневаюсь, чрезвычайно полезно в некоторых житейских ситуациях. Но мне-то зачем? Я дорожу нашей дружбой, но вряд ли стану страдать, если нам придется расстаться на год или даже больше, а я по-прежнему буду курить ваш любимый сорт табака, к которому успел пристраститься.
— И вот ведь заметь, Джуффин, — невозмутимо сказал красавчик, — это вовсе не часть тщательно отрепетированного спектакля, специально предназначенного для покорения сердца твоего юного приятеля. Просто ты обычно говоришь: «Я сейчас», а приходишь в лучшем случае минут через пять. А сегодня вдруг взял да и объявился без промедления, вот и застал меня врасплох.
— Понимаю, — сказал я. — Спасибо, что внесли ясность.
Я постарался произнести эти слова с максимально доступной мне язвительностью. Напрасный труд, Чиффа и бровью не повел.
Я подумал и решил, что, пожалуй, не кажется. У Кеттарийского Охотника была прекрасная репутация. Его боялись, ему завидовали, с ним никто не хотел связываться. Работать с ним уж всяко почетней, чем быть младшим магистром какого-нибудь ордена. Или даже старшим. Да и моя собственная нынешняя участь, как бы я ни пыжился, была куда менее привлекательной.
Не думаю, что он действительно испытывал сожаление. Столь жизнерадостным тоном обычно сообщают только очень хорошие новости. Впрочем, по большому счету ситуация была именно такова. Узнать, что остался без дома, можно только будучи живым. Выходит, я действительно жив. Интересные дела.