— Правильно подумал. — Один из мужчин повернул к ним худощавое, угловатое лицо, встал. — Давайте кладите его на лежанку.
— Безопасней, это уж точно, — многозначительно добавил второй, окидывая Щука долгим взглядом. — Все ж должно добавить, что мы недавно видели здесь, в окрестности Вызимы, конный патруль. Уж очень они вешать скоры, патрульные–то. Хреновая будет судьба разбойника иль грабителя, которого на деле прихватят.
«К кому она подойдет?» — подумал Лютик. Однако никто из них, ни ведьмак, ни чародейка, не сделал ни шага, ни жеста. «К кому она подойдет прежде? К нему? Или к ней?»
— Слава богам, нет, — вздохнул экс–барон. — Все в порядке. Единственное, что у меня осталось от тех времен, так это любовь к рыбе. Нет для меня, Геральт, лучшей жратвы, чем рыба. Иногда я на заре отправляюсь к рыбакам на пристань, и пока они отыщут для меня что–нибудь благородное, я хапну одну–две горстки уклеек, прямо из садка, парочку пескарей, ельца или голавля… Шик, не жратва.
— А уж потом, — задумался Гиселер, — поразмыслим о хотспорновской амнистии… О гильдии… Ты чего морду кривишь, Кайлей, ровно клопа разгрыз? На пятки нам наступают, а зима приближается. Я так думаю, Крысяты: перезимуем, погреем задницы у камина, амнистией от холода прикрывшись, амнистийное теплое пивко потягивая. Перетерпим с этой амнистией нормально и толково… как–нибудь до весны. А весной… Как травка из–под снега выглянет…
— Готовы, оседланы. Киврил, их все еще мало на рынке.