Хенсельт, Фольтест и Дийкстра фыркнули. Демавенд взглянул на императорского посланника спокойно и почти доброжелательно.
— Погодь, Живодер. Сейчас я говорю, — прервал его Богольт. — Впрочем, шибко–то разводить не собираюсь. Ведьмак и так понял, что к чему. Я его знаю, и он меня знает, пока–то мы друг дружке дорогу не перебегали и, мыслю, не будем. Потому как, заметьте, парни, ежели б, к примеру, я захотел ведьмаку в деле помешать либо добычу из–под носа увести, то ведьмак–то с ходу б меня своей ведьмачьей бритвой секанул и имел бы право. Я верно говорю?
— Ну, с развлечениями и искусством ты немного переборщил.
— Эта клетка, — сказала фламиника, словно и не слыша его, — должна была служить зимней кормушкой для голодающих животных и стоять в лесу, заполненная сеном. Но когда мы схватили этих мерзавцев, я вспомнила о гнусных сплетнях и наветах, которые распространяют о нас люди. Хорошо, подумала я, вы получите вашу Ивовую Бабу. Вы сами придумали этот вызывающий ужас кошмар, ну, так я вам его обеспечу…
— Кто ты, собственно говоря, такой? — спросила черноволосая женщина, щуря глаза и прикрываясь одеялом. — Что тут делаешь? Где этот баран Берран?
— Нисколько. Сказал, что я не справился с задачей. Что он ожидал другого, а он платит за дела, а не за добрые намерения.