Заслуженная взбучка была, впрочем, изрядно приправлена похвалами, в этом деле старик мог считаться великим мастером. Мне было чрезвычайно приятно услышать, что моим познаниям могут позавидовать многие младшие магистры, дескать, даже неразумно определять столь способного и умелого юношу в послушники, но ничего не поделаешь, порядок есть порядок; впрочем, не беда, это ненадолго, небось и пяти дюжин лет не пройдет, как все уладится ко всеобщему удовольствию.
Я не успел ответить, потому что он действовал быстрее, чем говорил, при том что тараторил как заведенный. Пока я раздумывал, допустимо ли обращаться с живым человеком, как с неодушевленным предметом, Кеттариец успел не только уменьшить меня до ничтожнейших размеров, спрятать между большим и указательным пальцами — до сего дня я был совершенно уверен, что таким способом хорошо разве что мебель таскать, — но и принести к месту назначения, а там вернуть мне прежний вид. Я как раз успел решить, что его идея мне не слишком нравится, но поскольку все уже случилось, спорить не имело смысла. Тем более процедура не показалась мне мучительной, я вообще почти никаких перемен не успел заметить, только голова слегка закружилась, но это ощущение было скорее приятным, даже удивительно.
«Я слушал двуликого до тех пор, пока не понял, что его дурацкая бесконечная история про ворону и мост — история обо всех делах человеческих. Превосходная, наглядная, поучительная метафора! Что бы ни делал человек, в конечном итоге окажется, что он посвятил свою жизнь просушке вороны, которую сам же перед этим намочил. Или, наоборот, увлажнению сухой вороны, которую после этого снова придется сушить. Это — все, на что способны люди. И еще спорить друг с другом о том, какой путь является истинным: сушить или мочить? А если и то и другое, то в какой последовательности? Все войны в истории Мира начинались по сходным поводам. И ладно бы только войны… В то время как совершенно очевидно, что ворона дохлая и смердит. Она издохла давным-давно, задолго до того, как самый первый человек в Мире взял ее за хвост, чтобы положить на мост. Или наоборот. Понимаешь? Подозреваю, что да. Тем хуже для тебя».
— Мне очень нравится твой подход к делу, коллега. Знал бы, как приятно иметь с тобой дело, давным-давно прибрал бы тебя к рукам.
— Как и следовало ожидать, из тебя получилось настоящее чудовище. Как же это прекрасно, сэр Шурф! Нет, правда, лучше не придумаешь.
— Спасибо, — кивает Франк. — Это очень великодушное предложение. Но по правде сказать, мне совсем не нужны простуженные гости. Просто некоторые напитки любят, чтобы повар ворчал, пока их готовит. А некоторые, напротив, требуют молчания. А когда завариваешь бирюзовый чай, неплохо бы посмеяться прямо в чайник, я имею в виду, снять крышку и поднести чайник ко рту, чтобы ни единый смешок не пролетел мимо, а то придется потом с пола поднимать, мыть, сушить и откладывать на черный день… Впрочем, к последней рекомендации не стоит относиться серьезно, на кухне я иногда становлюсь слишком скаредным, Триша подтвердит.