— С какой стати ты должен быть Хаббой Хэном? — искренне изумился шеф. — Конечно ты не он. Ишь, размечтался.
Поэтому (и только поэтому) я как-то доковылял до трактира «Жирный индюк». По иронии судьбы именно отсюда мне носили завтраки в ту пору, когда я жил в Новом Городе. Коба объявил, что это место уже три дня как свободно, поскольку мой предшественник, Пестрый Кламс, умер не то от старости, не то от пьянства. Он выдал мне медальон, похожий на потертую иноземную монетку, велел показывать его всякому, кто поинтересуется, с какой стати я тут отираюсь, пожелал удачи и исчез в ближайшем переулке прежде, чем я успел перевести дух и потребовать инструкций. Пришлось посылать ему зов.
— Это хорошо. Тогда, пожалуйста, подвинься поближе. Чем больше дыма ты вдохнешь, тем быстрее случится Обмен Ульвиара. И постарайся сосредоточиться. Вдыхай аромат, смотри на меня и слушай мой голос. Это все, что от тебя требуется.
Я невольно улыбнулся. Тоже мне счастье, конечно. За мой счет пообедать — большого ума не надо. И между прочим, куча народу этим беззастенчиво пользуется.
— Сколько у меня времени? — спросил я. — Что об этом сказано в рукописях, которые ты изучал?
Все это хорошо, но Франку требуется помощь. Он же — ей только сейчас стало ясно — варит не что-нибудь, а свой коронный кофе «Огненный рай», самый сложный из рецептов, в таком деле без помощника трудно обойтись. Нужно добавить в напиток не одну, не две, не дюжину даже, а целых двадцать восемь разных пряностей, причем не одновременно, а в строго определенном порядке. Но пряности-то лежат в специальных шкатулках, шкатулки — в ящиках буфета, а те, что не каждый день требуются, — и вовсе в сундуке. А от плиты нельзя отвернуться, потому что надо же специальный кофейный заговор шептать, без него какой угодно кофе можно хорошо сварить, но только не «Огненный рай»!