Удар был неожиданным, палка тихо свистнула в темноте, так быстро, что еще немного, и ведьмак не успел бы заслонить голову автоматически поднятой рукой и не сумел бы смягчить удара гибким поворотом тела. Он отскочил, упал на колено, перевернулся, встал на ноги, почувствовал колебание воздуха, расступающегося под новым взмахом руки, ушел от удара ловким пируэтом, закружился между двумя наступающими на него в темноте фигурами, протянул руку над правым плечом.
— Политика меня не интересует, — громко заявила Маргарита Ло–Антиль, ректор академии магики. — Я просто не желаю, чтобы девушек, воспитанию которых я себя посвятила, использовали в качестве кондотьерок, забивая им головы лозунгами о любви к родине. Родина этих девушек — магия, этому я их учу. Если моих девочек вовлекут в войну, поставят на новом Содденском Холме, то они проиграют независимо от результатов драки на поле боя. Я понимаю твои опасения, Энид, но мы должны заниматься будущим магии, а не расовыми проблемами.
— Только дриады знают лекарства, способные так быстро восстановить костную ткань. На твоих руках я вижу темные точки, места, в которые проникали корешки конинхаэли и симбиотические побеги пурпурного окопника. Конинхаэлью умеют пользоваться только дриады, а пурпурный окопник не растет нигде, кроме Брокилона.
— Не о вашей виновности идет речь, во всяком случае, не только о ней. Однако хотелось, чтобы в нашей беседе было больше благожелательности. Вопреки видимости цель этой беседы, в частности, — сохранение жизни вам и вашим спутникам.
Запах? Нет — вонь. Вонь мочи, гнилой соломы и мокрых лохмотьев. Смрад коптящего факела, воткнутого в железный захват, закрепленный в стене из грубо отесанных каменных блоков. Отбрасываемая факелом тень на покрытом соломой земляном полу…
Чародейка сплюнула красным, подняла распухшее лицо. В первый момент не узнала его. На нем было что–то вроде маски, закрывавшей всю левую часть головы. Но она знала, кто это.