– Клептунова я снял с пробега, – сказал Остап недовольно.
– И Иаковом? – насмешливо спросил Сахарков.
– Вы, я вижу, фотограф, – сказал Остап, уклоняясь от прямого ответа, – знал я одного провинциального фотографа, который даже консервы открывал только при красном свете, боялся, что иначе они испортятся.
– Почему же, – возразил Козлевич, – мой «Лорен-Дитрих» добрая машина. Вот если бы еще подержанный маслопроводный шланг, не нужно мне тогда никаких «Бьюиков».
Пришлось сесть в трамвай. Вагон был переполнен. Это был один из тех зараженных ссорою вагонов, которые часто циркулируют по столице. Склоку в них начинает какая-нибудь мстительная старушка в утренние часы предслужебной давки. Постепенно в ссору втягиваются все пассажиры вагона, даже те, которые попали туда через полчаса после начала инцидента. Уже злая старушка давно сошла, утеряна и причина спора, а крики и взаимные оскорбления продолжаются, в перебранку вступают все новые кадры пассажиров. И в таком вагоне до поздней ночи не затихает ругань.
«Зося! Я ошибся, я хочу приехать. Ответ Москва Гранд-Отель».