Минутная слабость прошла. Остап побросал пачки в мешочек, любезно предложенный Александром Ивановичем, взял его под мышку и откатил тяжелую дверь товарного вагона.
– Навуходоносор прав. Один здесь деловой человек – и тот Супругов.
Он лягался ногами и лез вверх, к дымящемуся окну второго этажа.
– Смеяться грешно! – говорил он. – Да, смеяться нельзя. И улыбаться нельзя! Когда я вижу эту новую жизнь и эти сдвиги, мне не хочется улыбаться, мне хочется молиться!
– Но с кем-нибудь из ГЕРКУЛЕС’а вы все-таки виделись? – спросил он. – По авансовым делам?
Эту бумажку вечером положили на стол перед лицом товарища Полыхаева, сидевшего в электрической тени пальм и сикомор.