– Как хотите, – заметил Остап с внезапной сухостью.
С Бендера мигом слетело все оживление. Он как будто даже опечалился.
– Гувер – это голова. И Гинденбург – это голова. Гувер и Гинденбург – это две головы.
Пока толпа, недвижимо расположившаяся вокруг кафедры, внимала словам командора, Цесаревич развил обширную деятельность. Он наполнил бак бензином, который, как и говорил Остап, оказался высшей очистки, беззастенчиво захватил в запас три больших бидона горючего, переменил камеры и протекторы на всех четырех колесах, захватил помпу и даже домкрат. Этим он совершенно опустошил как базисный, так и операционный склады удоевского отделения Автодора.
– А у вас есть доказательства, что будет иначе? – воскликнул представитель свободомыслящей газеты.
В заключение Балаганов отобрал у противника ветхий кошелечек с тридцатью восемью рублями.