– Знаете что, – спросил Остап, – вам очень хочется обратно в Москву?
– Душегуб и есть, – отвечали служащие, – под выездную сессию подведешь!
И первый раз за арбатовский период жизни на лице Адама Казимировича появилась улыбка. Он выскочил из машины и проворно завел тяжело застучавший мотор.
– Ну, теперь расскажите, в чем провинился головорез Паниковский. Я люблю рассказы о мелких жульничествах.
Машина визжала, выдираясь из глубокой колеи и снова в нее проваливаясь.
Но он не продолжал. Это было бесполезно. Очередь, серая, каменная, была несокрушима, как греческая фаланга. Каждый знал свое место и готов был умереть за свои маленькие права.