Ее руки обвили его шею, ее обнаженная грудь прижилась к нему.
Мистер Белови поджал свои губы и отвернулся.
— Это упражнение на взаимодействие. Так что изволь выполнять его правильно!
— Слишком много вопросов, Амелай. Раньше ты только приказывал, а теперь, вот, вопросы задаешь. Кстати, не думала, что все окажется так просто. Знаешь, я хотела убить тебя еще в твоем кабинете. Но Пире не вовремя заглянула, и пришлось изменить свой план. Ты повелся на уловку, и Кейти, кстати, тоже. Видел бы ты его лицо! — засмеялась Данфейт. — Стоило лишь посмотреть на него с тоской в глазах, и щенок, подняв свой хвост, тут же поплелся следом за мной.
— Да. Айрин рисовать он отказался, сославшись на то, что устал от обыденной красоты. Мое же лицо ему показалось "интересным". Я посчитала, что мне оказана честь. Что еще я могла подумать в пять лет? А потом я действительно приняла его слова за комплемент. Он никогда не называл меня "красивой". Он говорил: "Ты интересна, глядя на тебя, я вижу лицо, а не маску". Отец полагает, что я не знала о последней работе Сирии. Но это я позировала Джонатану в течение двух часов, что, как ты сам понимаешь, для меня — настоящее испытание. Самое смешное, что отец бережет ее не потому, что сетует за единственный мой портрет. Нет. Эта картина — последняя работа руки Сирии, и, полагаю, она стоит целое состояние.
Он ждал, когда она обернется и посмотрит на него. Ждал, но так и не дождался. Данфейт развернулась и направилась к выходу из комнаты.