— Что празднуем? — приподняв брови, спросила Данфейт, встречая ее на пороге в измятой ночной рубашке, которую не меняла уже несколько дней.
— Тогда я преклоню перед тобой свои колени.
Кимао отошел от Данфейт и ополоснул лицо водой в раковине.
— Конечно, белая кожа — это единственное, за что тебя еще можно ценить, — ответила Данфейт и, перекинув тяжелую сумку через плечо, направилась вперед.
— Уж, не сарказм ли это? — усмехнулся Кимао.
— Идиот! Придурок! — кричала она себе под нос, пытаясь снять со своего лица кислородную маску.