– Чего-чего? – прищурился Колосенцев. – Чего у него с самооценкой?
– Не грозит, – ответил оперативник, и Алене по голосу показалось, что он улыбнулся.
Они все втроем вернулись к Марго, посидели еще полчаса, ведя ни к чему не обязывающий разговор, и Антон с Ларисой ушли.
С этого момента Самойлов стал внимательно приглядываться к каждому движению Забродина, вникать в каждое его распоряжение, обдумывать каждое слово, которое становилось ему известно. И с ужасом обнаружил, что Володя больше не зовет его в свой кабинет «просто так, посидеть, выпить по рюмочке, обсудить, обдумать», не останавливается в просторных холлах и коридорах холдинга, встречая своего консультанта по безопасности, а быстро проходит мимо, едва кивнув, как чужому. Самойлов больше не получает ни письменных, ни устных распоряжений от руководителя. Как будто нет ни в холдинге, ни вообще на этом свете Николая Павловича.
– Нет, джинсы. «Дольче и Габбана». Голубые.
– Ну? – ворчливо спросил криминалист. – Реконструировать будем? Или так пойдем?