– Да понимал бы ты что-нибудь! – с досадой воскликнул Колосенцев. – Есть порядок, есть служба, и никакой самодеятельности эти понятия не терпят. Никто не должен знать, что опер с Петровки Антон Сташис подключен к этому делу, заруби это на своем любопытном носу.
Надежда Игоревна Рыженко долго совещалась с оперативниками, прикидывая возможные последствия прямого, неподготовленного контакта с Сухановым. Да, теперь у них был реальный подозреваемый, но на него ничего нет. Ну, попросил купить сим-карту. Это что, преступление? Ну, пришел в кадровое агентство, но никого не подобрал. Тоже не наказуемо. Да, разговаривал на улице с девушкой, и что? Понравилась, хотел познакомиться. Звонил девушке? И что? Познакомился же. А то, что при контактах с этой девушкой пользовался двумя номерами телефонов, купленными на подставных лиц, тоже не криминал. Жена ревнивая, у нее есть возможности проверять его биллинг. Надежда Игоревна была «за следователя», оперативники – играли «за Суханова», она выдвигала обвинения, предъявляла доказательства, а они отбрехивались в меру своей сообразительности. Вот и выходило, что доказательства-то все косвенные, и отбиться от них – большого ума не требуется. А Суханов, судя по всему, был человеком очень и очень неглупым, чтобы не сказать больше.