Все, кроме Вэла, принялись бормотать извинения, клясться, что они-то не лопухнутся, никогда не скажут ничего там, где их могут услышать. Даже Костолом стал рассыпаться в извинениях, выплевывая через распухшие губы осколки разбитых зубов и сгустки крови.
— Есть ли подвижки с восьмицилиндровой машинкой, о которой я просил? Со штрафстоянки?
«Неужели Вэл поверил, что я убил его мать?»
Телефон Сато остался лежать на старинном тансу, и теперь все пять экранов засветились фотографиями двадцатилетнего Кэйго Накамуры.
Сегодня утром японец выглядел сонным. А может, он просто медитировал посреди квадрата солнечного света, падающего на их сиденья и заднюю часть фюзеляжа.
Ник упал духом, когда увидел, что Сато молится, — губы гиганта быстро двигались. Ник безотчетно подумал, что это, видимо, буддистская молитва. Нет, стоп: Накамура, босс Сато, принадлежал к числу немногих японцев-католиков, а значит, Сато должен был обратиться в…