В первые два дня после бегства Вэл почти ничего не говорил, но теперь он общается со мной, смотрит мне в глаза, — одним словом, перестал меня игнорировать. Откровенно говоря, этот новый Вэл — пусть и потрясенный недавними событиями, о которых все еще не решается рассказать, — стал интереснее и умнее, напоминая теперь мальчика, который приехал жить ко мне пять с лишним лет назад. Я уже устал от угрюмого, необщительного подростка, внутри которого, казалось, копится готовое вспыхнуть насилие.