— Разрешите мне, Елена Михайловна! — с дальнего ряда солидно поднялся Кабанов Павел Матвеевич, старший мастер Промзоны, здоровый коренастый мужчина под пятьдесят.
Представьте себе картину, нарисованную просроченной крошащейся пастелью: хмурое осеннее утро, серо-свинцовая пелена готового к долгому субтропическому дождю неба… Восточная улочка удивительного города, не заброшенного на Платформу заранее, а выстроенного уже здесь, из того, что было. Редкие прохожие, серая пыль проезжей, если можно так сказать, части, дощатая стена маленькой гостиницы со щелями, аккуратно замазанными глиной, и два унылых типа на скамейке, обвалившиеся на неё спинами.
И слесарь убежал. Отлично дело поставлено, порск! — и нету. Ладно, идём сами, не маленькие, да и путь мне пока знакомы — в разных крыльях огромного и мрачного подвала Замка давно размещены многочисленные склады служб. У меня тоже имеется личный склад. А вот здесь уже не знаю… Новое место, точно не бывал. Ну, слесарюга… Теперь вниз, как я полагаю? Точно. А ступенек-то много. Я же вроде заходил сюда ещё в первые судорожные дни? Или это в другом крыле было? Не помню уже, череда событий съела не самые нужные и важные воспоминания.
— И что нам со всем этим богатством можно сделать? — я спросил себя вслух и тут же посмотрел на Женьку.
На большой реке всё ещё заметно движение парусных и моторных лодок, последние запоздавшие рыбаки отходят на свои участки. Все ревниво отметили, что необычные для нас парусные практики, которые мы только осваиваем, для Шанхая есть дело совершенно обыденное, рутинное.
Ну, что ж. Познакомимся с писателем Глинским. Что за фамилия, почему я её не слышал? И тут до меня дошло, что это псевдоним. Час от часу не легче…